«…. я утверждаю, что открыты методы, с помощью которых мы можем (как в науке) последовательно приближаться к истине, причем каждая новая стадия возникнет в результате усовершенствования, а не отвергания предыдущей.»
Б. Рассел сверг философию с пьедестала «науки всех наук», и, в его понимании, философия должна была стать «ничейной землей» для поиска научных истин. Помимо этого Рассел заявил об открытие якобы новых логических методов, благодаря которым можно добиться максимальных успехов в науке. Однако он лишь пытался построить подобную систему «логического анализа», но в реальности, Б. Рассел, как и многие, так и не смог объяснить, что же подразумевается под термином «логика», благодаря чему «научное мышление» должно было стать более научным и продуктивным.
Дружеские отношения связывали Рассела и Эйнштейна долгие годы, тем не менее они всегда были открыты для критики и следовали древнему принципу: «Сократ мне друг, но истина дороже». Поэтому, когда Эйнштейна попросили прокомментировать научные исследования Рассела, оказалось, что он не только знал книги и философскую проблематику, но и изложил свои критические замечания «логического анализа» Рассела, что говорило о внимании и интересе Эйнштейна к эпистемологии. Рассел пытался построить строгую систему «логического анализа», благодаря которой «научное мышление» должно было стать более научным и продуктивным, однако, согласно критики Эйнштейна, «научное мышление» – это «игры мышления», пытающегося строить системы, включая и логические. Поэтому не логика, а «игры мышления» являются наиболее эффективным методом «научного мышления», вместо всевозможных попыток создания «логической системы» или «теории познания», исходя из рассуждений Эйнштейна.
А. Рябченко
Когда редактор этого издания обратился ко мне с просьбой написать что-нибудь о Бертране Расселе, мое восхищение этим ученым и уважение к нему заставили меня сразу же согласиться. Много счастливых часов я провел за чтением трудов Бертрана Рассела. Я не могу сказать этого ни о ком другом из современных ученых, за исключением Торстейна Веблена. Однако вскоре я обнаружил, что дать обещание легче, чем его выполнить. Я обещал сказать что-нибудь о Расселе как философе и ученом, занимающемся теорией познания. Самоуверенно взяв на себя эту задачу, я вскоре, однако, осознал, в какую скользкую область пришлось мне вступить, не обладая к тому же никаким опытом, ибо до сих пор я предусмотрительно ограничивал свою деятельность областью физики. В наше время физик вынужден заниматься философскими проблемами в гораздо большей степени, чем это приходилось делать физикам предыдущих поколений. К этому физиков вынуждают трудности их собственной науки. Хотя в этой статье я не буду останавливаться на этих трудностях, именно размышления над ними в гораздо большей степени, чем что-либо еще, заставили меня встать на ту точку зрения, которая будет кратко изложена в настоящей работе. Читать далее
